Гирш дал обещание полакомиться служанкой и не собирался отказываться от страшных слов, отзвучавших не как угроза, а как что-то неизбежное, - поцелуй уродливого карлика с прекрасной змеей закончился болезненным укусом. Оторвавшись от обсосанных губ, опухших от слюны и постоянного "жевания" капитаном их некогда бархатистой кожи, негодяй вонзил в нижнюю губу девушки свои клыки, пуская первую кровь. И пока в глазах Расахти нарастали блестящие коконы слез, отдалившаяся от змеи морда капитана расширилась плотоядной ухмылкой с парой багровых точек на желтых зубах.
Он не позволил ей закричать; вломил таким же жестоким поцелуем в гладкую змеиную шею, каким секундой раньше "поедал" рот Расахти. Было горячо и противно, будто где-то под подбородком завелась оголодавшая пиявка. Но кроме омерзения нага ощущала, с каким остервенением и дикостью хватается за нее жестокий капитан, с какой силой его губы таранят чешую, и Гирш был уверен - за такую "любовь" можно заплатить любой болью.
Хвост, как удавка, медленно сужался вокруг ног капитана и постепенно поднимался выше, ограничивая "мужчину" в движениях.
- Я чувствую твой хвост, Расахти.- Рыча, шептал Гирш прямо в пухлую артерию на шее рептилии, - Ты сильнее меня, я знаю. Можешь сломать меня пополам, если захочешь. Но скажи мне, девочка, - перед окончанием фразы карлик смачно облизал проступивший сквозь кожу сосуд, - успеешь ли ты перед тем, как я решу, что твоих губ мне недостаточно? - Клыками он аккуратно скользнул по артерии, замер.
...
- Хорошо. Но я хочу большего, - Капитан прекратил оставлять на чешуе свои метки, нагло уперся лапами в небольшие полушария девчачьей груди и надавил на них, пытаясь оттолкнуть змею. Ему не хватало сил, но капитанская власть не ограничивалась одними толчками, ударами и болью, - Отползи от меня и расставь пошире руки. Я хочу посмотреть, что ты до сих пор стыдишься показывать.
